Выпускной вечер

Сумерки наступили по-летнему внезапно. Через каких-то 10 минут трудно было разглядеть лица выпускников, торжественно выстроившихся на своей последней лицейской линейке. Жара понемногу спадала. В темных зарослях спорыша, густо покрывшего запущенный газон, затянул свою извечную песню ночной скрипач - сверчок. Из окон близлежащего студенческого общежития осыпал всех отборными американскими ругательствами "белый парень" Эминем. Заглушая его изысканную речь, из динамиков на лицейском крылечке гремел гимн Независимого государства: "Душу й тіло ми положим за нашу свободу!.." Странное трио!
Я смотрел на взволнованных девушек, разряженных в платья самых торжественных и невообразимых фасонов, на парней, неловких и скованных в строгих вечерних костюмах. Лица их были радостными, веселыми. Но за веселостью этой крылась какая-то непривычная обреченность. Как-то неожиданно, в одночасье повзрослели мои одноклассники и одноклассницы... Интересно, я тоже выгляжу старше обычного?
"Торжественное собрание, посвященное окончанию 11-го класса разрешите считать закрытым!" - директор Лариса Макаровна как бы опустила занавес над официальной частью праздника. Словно повинуясь какому-то незримому сигналу, выпускники заспешили к ожидавшему неподалеку автобусу. Минута - и места в стареньком ЛАЗе, явно не рассчитанном на столько пассажиров, не осталось. Меня крепко придавили к стенке. Двери с натугой захлопнулись, и мы тронулись.
Было много поворотов, светофоров и ухабов, пока мы наконец не остановились у цели нашего путешествия - кафе "Метро". Мы вышли из автобуса, сразу же рванувшего с места и скрывшегося за поворотом, и бестолково затоптались на тротуаре. Мое внимание привлекли наши девушки. Фигуры у них уже сформировались, и я невольно залюбовался тонкими талиями выпускниц, их стройными округлыми бедрами и молодыми острыми грудками, вздыбленными корсетами и лифчиками разнообразных конструкций.
— Эй, Миша, пошли фоткаться! — Веселый крик одноклассника вывел меня из задумчивости. У крыльца уже собиралась компания: 5 девушек и 3 парня. Завуч Тамара Маркиановна настраивала навороченный цифровой фотоаппарат, пристально вглядываясь в экран. Я подошел к ребятам и пристроился где-то с краю. Лишь бы влезть в кадр…
Внезапно мне показалось, как чья-то рука нежно но уверенно обняла меня за плечи. Да, так и есть, меня приобняла Женя Романова. Ах, Женечка! Знала бы ты, как мне приятно это твое прикосновение! Знала бы, сколько раз я видел тебя в самых сладких из моих снов… Летней молнией сверкнула вспышка. Все окружили учительницу, рассматривая получившийся кадр. Мы с Женей тоже подошли поближе. На том расстоянии, на каком находилась она от меня, я отчетливо уловил аромат дорогих духов. И где она только их достала? Уж точно не в своей заводской Гордеевке! На ней было голубое платье – достаточно открытое, чтобы дать волю фантазии, но и достаточно закрытое, чтобы не быть вульгарным. Наклонившись над экраном цифровика, я нечаянно задел ее грудь. Поспешно отдернул руку, как от горячего. Она посмотрела на меня – весело и совсем не сердито.
— Извини, пожалуйста. — только и сумел выдавить из себя.
— Ничего. — Голос ее звучал почти игриво, а серо-голубые глаза смотрели в упор, словно прожекторы, высвечивающие потаенные уголки моей души.
14 крутых ступенек вело в главный зал кафе. Смеясь, расселись мы за столики. Тамада казалась женщиной средних лет, усталой и изрядно поблекшей. Она очень быстро потухла, как догоревшая свеча, предоставив выпускникам развлекать себя самим. Я налил себе в бокал немного «Шардене» и посмотрел направо. Там Евгения в кругу подружек заразительно хохотала за стаканом фруктового сока.
Начинались танцы. Ди-джей, такой же невыразительный, как и тамада, хотя и не уклонявшийся от прямых своих обязанностей, поставил Confessa Челентано. Пары сформировались моментально. Каждый парень заранее отметил понравившуюся девчонку, и теперь, подогретые вином, кавалеры приглашали дам, хихикавших и разыгрывавщих из себя юных Наташ Ростовых. Я подошел к Жене и, потупив глаза, предложил потанцевать. Она, как ни странно, согласилась. На лицейских дискотеках у нее всегда находилась подходящая отговорка для меня – для меня одного! А сейчас, обняв ее за талию, я чувствовал, что уплываю куда-то под чувственное пение итальянца. Прижимаясь к ней, я ощущал упругость ее груди, чувствовал, казалось, даже через рубашку ее твердые соски. Отдавшись этому сладостному ощущению, я не заметил, как песня кончилась. Прочувствованный баритон уступил место стереотипному блеянию какого-то «Комбината-126» или чего-то в этом роде. Быстрый ритм заставил меня снять пиджак и развязать галстук – в них становилось жарко. Потом было еще несколько танцев, и каждый раз я украдкой поглядывал на Женю: как она там? С кем?
Воздуха в полуподвальном помещении с каждой минутой становилось все меньше. Скоро, чтобы не потерять сознание, мы вынуждены были выйти на улицу. Там, на летней площадке, была своя дискотека – для родителей с учителями. Увидев нас Тамара Маркиановна весело (да, завуч тоже может быть и весел, и навеселе) замахала руками, приглашая танцевать. Из колонок донеслись первые аккорды полузабытого «Распутина». Мы все – и ученики, и учителя, и некоторые родители – взялись за руки, образовав круг. Музыка неслась все быстрее и восторженнее – и наш веселый хоровод все набирал скорость. Директор то и дело сбивалась на нестройный галоп, угрожая опрокинуть стойку от навеса или пальму в кадке. Наконец танец завершился. И вовремя – кое-кто из старших совсем запыхался. Я отошел немного в сторону и не заметил, как сзади подошла Женя.
— Пошли, пройдемся немного, Миша. Им и без нас сейчас весело! — Голос девушки звучал непривычно… женственно.
— Ну, пошли… — А кто бы, интересно, отказался?
Мы тихонько зашли за угол здания. Не говоря ни слова, проследовали дальше – мимо автостоянки, в направлении нового стадиона. Оказавшись посреди странным образом сохранившегося среди асфальтовых полей луга, она остановилась. Звезд на небе сегодня будто бы стало во много раз больше. А на земле на меня смотрели еще 2 звезды – ее глаза.
— Ну, вот мы и на месте. Только зачем было сюда идти? С какой целью? — Спросил я у Жени по возможности более хладнокровно, хотя сладостное предчувствие так и жгло меня изнутри.
— Миша, я хотела… Поговорить с тобой… Извиниться перед тобой… — Она потупила глаза — Я видела, что ты… Что я тебе нравлюсь. Да-да, ты, наивный мальчик, думал, что этого не заметно? А я и делала вид, что не замечала. Но теперь…
— Что теперь, Женечка? Милая моя…
Неожиданно он обвила руками мою шею и — я даже вскрикнуть не успел — приникла своими губами к моим. Поцелуй длился, казалось, целую вечность. Я не заметил, как обнял ее и прижал к себе. Мне не хотелось отпускать ее, хотелось продлить вечность еще хоть на пару секунд. А она, не отпуская моих губ, вдруг расстегнула верхнюю пуговицу на моей рубашке. Она делала все как-то порывисто, торопливо. Несколько секунд – и рубашка на траве. Тут ко мне наконец-то вернулось сознание. Я крепче обнял Женю, и почувствовал, как низ ее живота трется об мое набухшее в брюках достоинство.
Девочка на секунду убрала руку с моего торса. Короткое жужжание – и шелковое платье падает к ее стройным ножкам. Вокруг – потухшие на ночь окна офисов. Город спит. В глазах Жени – и детская кротость, и жажда обладания. Ее груди слабо колышатся в ночи. На ней остались одни лишь кружевные трусики. Русые волосы в странном свете звезд и фонарей отливают белым золотом. Я плавно опускаю любимую на мягкую и душистую траву. Аромат духом все мощней щекочет ноздри. Где-то с грохотом пролетает ночной троллейбус. Со стороны кафе долетают обрывки громкой и глупой музыки. Ее ротик приоткрыт в предвкушении. Нетерпение охватывает и меня. Одним движением снимаю с себя брюки. Член уже внимательно стоит по стойке «смирно», будто боец, ожидающий команды атаковать. Я осторожно веду языком по груди Жени. Она начинает прерывисто дышать. Моя рука осторожно скользит от прекрасной упругой груди ниже – к пупку, животику и, наконец, достигает цели. Палец входит в ее сокровенную тайну – сперва осторожно, нащупывая себе путь, а затем, ощутив растущий бугорок, начинает ласкать его. Женечка тихонько стонет и ведет бедрами. Аккуратно беру зубами сосок. Ей совсем не больно, напротив – она только громче стонет и слаже вздыхает.
— Ну же… Скорее… — девушке явно не терпится. Да и мне тоже, если честно.
Оказавшись меж ее раскинутых в стороны ножек, я начинаю нащупывать путь к заветной цели. Чуть только член касается Жениных губок, она тотчас же зажмуривается, словно кошечка на солнце, бормочет что-то невнятное. А я быстрым и волевым движением вхожу. Ритмичные движения как-то не очень выходят – очень уж невпопад девушка дергает полными бедрами. А внизу скапливается и скапливается тепло. Ускоряю темп. Милая уже не стонет – она кричит, мечется подо мною, как в лихорадке. Грудь колышется в такт моим ударам. Она задирает ножки еще круче. Глаза у нее зажмурены. Женя хватает меня за руки, как будто пытается удержать. Еще немного… Еще с 10 секунд такой бешеной скачки, и… Экстаз наступил почти одновременно. Женечка перестала двигаться, ее крик стал еще громче. Я двигался еще какую-то пару секунд, когда натигло и меня. Словно проваливаясь в глубокий и прекрасный колодец, я успел приникнуть в бешеном поцелуе и надолго потерял сознание.